Осенью 1918-го, после покушения, поползли слухи, будто Ленин умер и большевики скрывают эту смерть; словосочетания из бюллетеней в газетах – «высокая температура», «кровь в плевре», «подкожные гематомы» – только усугубляли подозрения. Семашко, автор версии об отравлении кураре, задним числом рассказал, что «Владимир Ильич корчился в судорогах, скрежетал зубами от боли»; через месяц Бонч-Бруевичу даже придется устроить засаду киношников около Царь-пушки, чтобы те смогли заснять – без согласия клиента – гуляющего и беседующего ВИ.
Главное достоинство объекта состояло в том, что он находился в часе езды от Петербурга, на «дачной» – удобно для камуфляжа – станции, однако в отдалении от основного дачного района. По другую сторону железной дороги, у моря, была Куоккала (та самая, прославленная Чуковским, Репиным, И. Анненским и прочими будущими клиентами серии «ЖЗЛ»); но именно здесь домов было немного: «Ваза» располагалась не столько в поселке, сколько на опушке соснового бора. И если снаружи это здание в худшем случае могло сойти за домик злых волшебников из шварцевской «Сказки о потерянном времени», то репутация, которой она пользовалась, соответствовала скорее стандартам «Бондианы»: секретное логово могущественной террористической организации, поставившей себе цель подчинить мир; голова Ленина многим казалась неординарной, так что при его сноровке по части изменения внешности он мог бы, пожалуй, сыграть и Блофельда, и Голдфингера.
Главным продуктом шушенского трехлетия, благодаря которому Ленин занял непоколебимую позицию в самом первом ряду русских марксистов, стала его книга про капитализм.
Они и вошли – почти. Центром контрстуденческой операции стало городское полицейское управление, располагавшееся неподалеку от университета. Там, помимо полицейских сотрудников, разместился батальон 7-го пехотного Ревельского полка – с винтовками, заряженными боевыми патронами. Их задачей было пресечь разрастание бунта и не допустить столкновений студентов с горожанами из нижних слоев мещанства, которые студентов-бунтовщиков на дух не переносили.
Ленин почувствовал это «сильное звено» – и стал направлять туда средства и усилия.