Цитата #68 из книги «Ленин: Пантократор солнечных пылинок»

Стратегия, выбранная Лениным для Генуи, по сути изначально была рассчитана на то, чтобы «волынить» и «динамить» Антанту, однако – в высшей степени дружелюбно. Потенциальные инвесторы должны понять, что Россия изменилась, и почувствовать себя там если не как дома, то на привычной для себя территории. ЧК? Преобразована. Армия? Сокращена минимум на четверть. Инакомыслящая интеллигенция? Имеет возможности издавать книги, собираться больше трех, высказывать альтернативные точки зрения – и сама подписывает открытые письма, предлагая Западу дружить с теми, кто предоставил ей покровительство.

Просмотров: 3

Маркс называл дискуссии по национальному вопросу: «щупать больной зуб», и, похоже, вся практическая стоматология, курировавшаяся Сталиным, до начала осени 1922-го устраивала Ленина. Сам он натянул белый халат и полез в рот пациенту с зеркальцем лишь в конце сентября – и, как выяснилось, оказался склонен к реализации внешне более мягкой схемы втягивания больших республик в Союз. Оставить их республиками, формально равными РСФСР, чтобы всем вместе, как бы с нуля, вступить в Союз. В каждой республике – свои наркоматы, но при этом существует и головной, московский, «всесоюзный» наркомат – и местные подчиняются московскому. То есть центр командует – но, во-первых, каждой республике предоставляется формальное право на самоопределение, то есть «развод»; во-вторых, формально в каждой республике всё, ну или почти всё свое: иностранные дела, оборону, внешнюю торговлю дублировать не имело смысла заведомо. Сталин предпочитал действовать более решительно: «всосать» республики в состав РСФСР как «автономии» – но спорить с «профессором» не стал и готов был с почтением ассистировать ему в готовящейся операции.

Просмотров: 16

К счастью, за Ленина вступились знакомые социалисты, в том числе депутат австрийского парламента Виктор Адлер; они поручились перед властями, что Ленин будет полезнее Центральным державам на свободе, так как он сам враг русского царя; и его отпустили.

Просмотров: 4

Ленточная застройка производила впечатление «бездушной», дома – угрюмых и мелких: трехэтажные означало – несовременные. Не было Шарда, London Eye, «Огурца», другим был «скайлайн», силуэт города: линия горизонта проходила гораздо ниже. На южном берегу Темзы вообще были фавелы, куда иностранцам не следовало соваться в принципе. «Русским» районом считался Ист-Энд, Уайтчепл, Лаймхаус – нынешний пакистанскобангладешский анклав. «За Сити вы попадаете в настоящий мир дешевки и хлама», – писал большевистский дипломат-англофил Платон Керженцев. «Воскресная толкучка на Мидлсекс-стрит – вылитый базар где-нибудь в Кельцах или Виннице». Несмотря на то, что найти в Уайтчепле селедку, баранки, черный хлеб и соленые огурцы было проще, чем мармайт и боврил, в Лондоне не сложилось хорошо взаимодействующей друг с другом общины политэмигрантов, как в Париже и Женеве; возможно, просто из-за небольшого количества – всего две-три тысячи человек, распыленных по огромному городу; возможно, потому что среди них было мало безработных – кто хотел, быстро находил работу на фабриках, и на политику у них оставалось меньше времени. Англия была поставщиком «чужого», страной-где-всё-наоборот – притягивавшей отдельных особей со странными запросами, – но не массы. Сюда даже и рефераты-то приезжали читать раз в сто лет – за отсутствием спроса даже на Ленина или Луначарского. К лондонским «селебрити» относились князь Кропоткин, бывший руководитель кружка «чайковцев» и будущий видный эсер Николай Чайковский, а также видный марксист-левак, игравший большую роль среди английских социал-демократов Федор Ротштейн; уже после Ленина к этой компании присоединятся Чичерин, Литвинов, Коллонтай. Роль русской газеты выполняли здесь бундовские «Известия».

Просмотров: 5

Представьте, что у вас в Кремле плохо грузится Интернет и из-за этого вы теряете кучу времени, чтобы получить доступ к нужным для государственной деятельности данным; никакие увещевания не действуют, вместо того чтобы спасать голодающих крестьян, вы сидите у монитора и щелкаете мышкой; все очень и очень медленно. Поскольку вы не можете стимулировать сисадминов материально – у вас нет ресурсов увеличить им зарплату, обещать бонусы или заинтересовать их хорошей медицинской страховкой, – вы арестовываете двух из двадцати, одного расстреливаете, а другого приговариваете к высшей мере пролетарского воздействия условно. С этого момента вы обнаруживаете, что Интернет у вас «летает»; возможно, оставшиеся в живых сотрудники тщательнее выбирают будильники, чтобы те не позволяли им опаздывать на работу, и дважды думают перед тем, как уйти домой в шесть вечера – несмотря на то, что их дети и жены жалуются на то, что они видятся теперь гораздо реже. Это вульгарное, вызывающее тошноту объяснение; ну так и в большевистском терроре не было ничего романтического.

Просмотров: 3