А вот и старая платформа «30 километр», облупившаяся и заброшенная. Больше здесь поезда не останавливаются. Потом сразу лес с обеих сторон потянулся, смешанный, что для этих мест обычно.
— Поставьте где-нибудь. Потом подумаем. Может, продать, а деньги этим раздать, чтобы как-то жизнь начали?
— Я тут подумал, — подошел я к Семенычу, когда лагерь уже собирался, — ты прав, пожалуй. Загоню свой зилок в колонну за броню. Куда его, за «шишигой» или перед?
Дотуда было около тридцати километров, но дорога такая, что еле ползли, убили часа два. Там же нашли место в лесу с густым подлеском, загнали туда уазик и «газон» , накрыли сетями, примаскировали ветками. Не думаю, что кто-то найдет, разве что медведь из любопытства укрытие разорит, их почему-то запах бензина приманивает, как народ заметил, но тут уже ничего не поделаешь. Скинули клеммы, скрыли следы, как могли, и поехали оттуда в сторону Кожино и карьера, где встреча назначена.
— И кому тут возить? — хмыкнул он, но я уже захлопнул дверцу и зашагал в сторону заброшенных деревянных домов.
— Выманивать их надо, на большой куш, — сказал Сеня. — Реально большой, чтобы все поперлись. И там засаду по полной программе.