Дом как дом, обычный, деревенский. Края эти и в советские времена богатством не отличались, так что все тут было простенько и даже убого. Ну и мох уже по стенам с плесенью, пол в углу прогнил, а в выбитое окно даже ветка проросла. Лестница на чердак тоже сгнила, да и потолок со стропилами был такой, что лезть туда совсем не хотелось. А вот второй дом, хоть и стоял хуже, оказался сохранней, как ни странно. Кровельная жесть, ржавая и грязная, местами вздыбилась, но минимум половина потолка держала еще крепко. А наблюдать и в дыры можно, их тут хватает.
Дальше надо идти или на ту сторону шоссе.
Наша очередь. Подхватились, бросились дальше, опять свернули за дом, насквозь через двор, теперь уже я присел за поленницу, а Мартын занял позицию за углом покосившейся избы. Стрельбы нет, немножко оторвались…
До рынка на Володарского от райкома рукой подать, доехали за две минуты. И там у столовой увидели наш «козлик», из чего сделали вывод, что Димыч с Лехой уже здесь. Я приткнул УАЗ рядом, мы вышли.
Не лезть в кусты, не шуршать травой, не выходить на открытое, осторожно обходить углы. Это не правила, это инстинкт, я так даже в городе хожу, ловлю себя на этом и все же не смеюсь. Так лучше. За пятнадцать лет с Этого Самого осторожность стала частью даже не души или сознания, а самого существа. Я тот, кто ходит осторожно. И поэтому до сих пор живой. И у меня есть цель, поэтому неплохо бы и дальше пожить, хоть смерти и не боюсь. Я только одного боюсь — уйти на тот свет с тем, что я успел, хотя сделать смогу куда больше. Жизнь должна как-то беречь меня, наверное, потому что я ей полезен. Я ее защищаю.