— Угнать нехорошо. Дешевые машины у людей небогатых, может, он вообще с нее живет.
Вдруг стоявший за кустами БТР родил искру желтого пламени, из которой в нашу сторону пронеслись зеленоватые трассы, пройдя выше, но совсем рядом, над самой головой. Второго лязга затвора я не услышал, но ствол КПВТ буквально упал вниз, изрыгнул шлейф огня в ответ и сразу же еще раз. И тут вдруг зазвенел корпус нашего БТР, прошел мелкой дрожью, что-то лязгнуло, звук работающих двигателей изменился, как-то ослаб и охрип. Наш пулемет снова загрохотал, я успел разглядеть искры вдалеке — оттуда больше никто не стрелял.
В гостинице долго и лениво завтракали, сыграли пару партий в «русскую пирамиду», потом снова попили чаю, и уже затем в ресторан зашел какой-то парнишка с острым крысиным лицом в прыщах.
Проскочили уже? Нет, Леха доложил бы. А что тогда? Развернулись? Решили другими проселками прорываться? Двадцать одна машина там была, двадцать одна… то есть двадцать, если учесть тот БТР, что тогда на мине подорвался. Минус «бардак», минус еще «шестидесятка» и «сороковка», судя по всему. Семнадцать. Несколько из них не вооружены, так что с этим пока не ко мне.
— Вон та дверь и во двор, — показал он пальцем.
На южном КПП нас никто не проверял, разумеется, так что колонна выкатилась на разбитое шоссе и пошла на юг. Машину потряхивало на выбоинах, похлопывал тент, погромыхивали борта, разговаривать не хотелось. Задремать тоже не получится, так что я задумался. В дороге именно что думать и остается, а пути нам часа на четыре.