На этот раз охранники не стали спорить, хотя рожи у них были кислые.
Я положил телефонную трубку на аппарат и застыл. Только когда Афлатун неожиданно гавкнул, я понял, как тихо вдруг стало в доме. Это Сорая выключила звук у телевизора.
— Хм-м-м. — Баба раскусил кубик льда. — Хочешь знать, что твой отец думает насчет греха?
— Да. — Я взял его за подбородок и повернул лицом к себе. — Только вот что, Сохраб…
Голубой дым окутывал его. От одного взгляда его блестящих глаз у меня в горле пересохло. Я откашлялся и возвестил, что написал рассказ.
И он подошел в бару и налил себе еще стаканчик.