Я обернулся. Рогатка Хасана нацелена прямо Асефу в лицо, резинка, облегающая камень размером с грецкий орех, натянута до предела, так что пальцы ее с трудом удерживают. Лоб у моего слуги весь мокрый от пота.
Есть ли Бог, я для себя не решил: с одной стороны — муллы в школе, с другой — точка зрения Бабы. Но сейчас я бормочу про себя пришедший на ум аят, зазубренный на уроке религии. Делаю глубокий вдох и тяну за лесу.
— Падар-джан, вы забыли про свой чай, — раздался у нас за спиной молодой женский голос.
— Да, твой отец научил тебя говорить комплименты.
— И чего ради я должен прогнать старых слуг? — Слова отца прозвучали резко.
— Я слышал, она порядочная девушка, работящая и добрая. Только после того случая ни один жених не постучался в дверь к генералу. — Баба вздохнул. — Наверное, это несправедливо, но в один день иногда столько всего случится, что вся твоя жизнь меняется, Амир.