Глаза у чиновника так стеклянными и остались.
На Сохраба едва взглянул. На меня и вовсе старается не смотреть. К чему бы это?
— А это, наверное, юноша, из-за которого весь сыр-бор.
— Удобно будет, если мы отойдем? — спрашиваю я.
С криком «Комак! Помогите кто-нибудь!» я бросился к отцу. На губах у него пузырилась слюна, белизна закатившихся глаз наводила ужас.
Только когда пришло время отправляться домой, я вспомнил, где слышал фамилию Тахери.