— Президент говорит, у нас в Кабуле будет телевидение, — сообщаю я.
— Простите нас, доктор, — извинился я, хватая отца за руку.
— Я уже не девушка, падар, — сдержанно произнесла Сорая. — Я — замужняя женщина. К тому же учителя тоже понадобятся нашей стране.
Изгиб стены тянулся до самой столовой, посередине которой стоял стол красного дерева. За этот стол свободно могли сесть тридцать гостей, что, кстати, и происходило чуть ли не каждую неделю, благо отец мой любил пиры. Панораму зала замыкал огромный мраморный камин, зимой в нем всегда пылал огонь.
— Сегодня я очень-очень счастлив, — возгласил он, обращаясь ко всем вообще и ни к кому в частности. — Сегодня я пью вместе с моим сыном. И налейте пива моему другу, — обратился отец к бармену, шлепая старика по спине.
— Это все из-за тебя и Хасана? Между вами словно черная кошка пробежала, но ты уж сам разбирайся. Я тут ни при чем.