— Мне больно об этом говорить, — сказал Баба. — Но лучше смотреть правде в глаза, чем убаюкивать себя ложью.
И Баба занялся своим чаем, бормоча про себя что-то насчет медицинского и юридического образования и «настоящей работы».
Неужели я и вправду так думал? Нет. Трижды нет. Хасан был мне больше, чем друг, больше, чем брат. Только почему я не зову Хасана в нашу компанию, когда друзья Бабы приходят в гости с детьми? Почему я играю с ним, только когда рядом никого нет?
— Ты прав, ага. Но это ты, наверное, кое-чего не заметил. У одного из нас рогатка. Только шевельнись, и у тебя появится другое прозвище. Вместо «Асефа — пожирателя ушей» ты будешь зваться «Одноглазый Асеф». Камень попадет тебе прямо в левый глаз. — Хасан говорил совершенно спокойно и бесстрастно, так что даже я не услышал страха в его голосе.
Рахим-хан протянул мне руку, но я оттолкнул ее и кинулся к выходу.
Мне будто кто в лоб засветил. Я, наверное, ужасно побледнел. Ноги у меня похолодели.