Когда убивал парней – не испытывал ничего, кроме удовлетворения хорошо сделанной работой, стараясь лишь не забрызгаться кровью. Впереди – самое главное, нужно пройти через турникет и не вызвать подозрения у охранников. Если это возможно, конечно. Если их не сочли нужным предупредить.
Но Зимин был лучше. Он находился на пике боевой формы, он не потерял готовности убивать и умирать, как самурай, только что вышедший из боя, или ниндзя, крадущийся по стене вражеского замка. Он был чуть быстрее, чуть сильнее, чуть увереннее, и эти чуть в бою стоили многого. Очень многого. Самой жизни.
– О! Какие люди! Цирик! – опускаясь на колени, пробормотал Слюсарь. – Не сдох еще? А я думал – тебе кранты!
– Шелк. Шелковую ткань. Много! И тонких крепких веревок много. Ремни. Шнуры. И швеи, которые умеют это все шить – быстро, крепко, умело. А кроме того – если вы смогли внедрить нам знание языка, может, сумеете научить обращению с мечами, луками, копьями? Другого-то оружия у нас пока не имеется. Чем воевать? Конкин, у тебя много патронов осталось в магазине?
– Вот как?! – Уонг остановился, повернулся к Николаю, и глаза его заблестели в свете костров, у которых сидели латники. – В тайной службе? Очень интересно! Ну-ну… пойдем, поговорим…
– Мой господин! – поклонился один из замов Главы гильдии, тот, что помоложе. – Мы обучили ВСЕХ! В разной степени, но всех. Изъясняться и понимать наш язык может каждый из чужеземцев. Но представили тебе только тех, кто, как нам показалось, был поинтереснее остальных. Зачем тебе, мой господин, нюхать смрад от полутора сотен рабов? Достаточно и десятка – даже слишком достаточно! Нам не хотелось истязать твое обоняние запахом помойки. Но если прикажешь – сюда тотчас же доставят всех чужеземцев!