Три года на пожизненном – это три года в рабстве. В гораздо худшем рабстве, чем живут обычные рабы. Пять-семь лет, и конец. Или туберкулез, или отбитые внутренности. Здешние рабы живут гораздо дольше. Если не рассердят хозяина, конечно. (Это им всем сразу же было объявлено, когда маги обучали местному языку.)
Учили явно хорошие учителя, девица была хорошей ученицей, потому на ближайшие полчаса разговоры на посторонние темы уступили место вздохам и стонам. Уже глядя в смуглую спину скачущей на нем девушки, Зимин вдруг подумал, что все его расспросы обычно заканчиваются именно так – бурным сексом. Ощущение, что рабыня затыкает ему рот, переводя разговоры в нужное русло.
– Я никогда ничего не путаю! – Человек с обручем презрительно выпятил губу. – Ничего и никогда! Это Хелеана, жена Властителя! И теперь у нас есть великолепный камешек на весах! Он ради нее сделает все, что угодно!
Чуда не произошло. Настя не снимала с него кожу и не посадила на кол. Милосердная пуля прошла через его непутевую голову, отправив на новый круг реинкарнации, чтобы возродить больной чумной крысой – так, как ему и положено. Как положено всем негодяям, всем подонкам на всем белом свете.
– Может, и расскажет. Только зачем нам терять дельных людей, когда вокруг столько идиотов? Гангуз был у тебя, так? Обещал взять крепость пятьюстами людей?
То, что Зимин увидел, – просто не могло существовать! Не могло! А значит – он или спятил, или видит сны, или под наркотой! Может, на самом деле он в дурдоме, привязанный к кровати, и его накачивают лекарствами? Может, ему все привиделось?