Молчаливая толпа, незнакомые, угрюмые лица. Стариков нет – сорок, пятьдесят лет на вид. На пожизненном долго не живут. Нечего небо коптить всяким там ублюдкам, которые не ценят чужую жизнь, меняя ее на грязные бумажки с изображением чужых, вражеских президентов. Да хоть бы и своих – разве стоит чья-то жизнь нарезанной бумаги?
– И надо было. Ты не знаешь баб – если бабскому коллективу предоставить право принимать решение – начнется такой базар, что только ноги уноси.
– Закон… – хмыкнул Конкин. – Вот что, законник, если хотят перебраться через стену, пускай сами веревку кидают. А мы примем. Где я им сейчас веревку найду? Пусть пошевелятся!
– Рая, что дальше? – Лариса откинула голову на стену, у которой сидела, закрыла глаза. – Есть какой-нибудь план? Как мы отсюда выберемся?
Впрочем, их можно понять: семья, дети. И ему-то горько – как там без него Илюха, Аська? Как Валька с ними справится? Тоска… Не верится, что их уже не увидеть никогда! Может, все-таки на самом деле где-то в Южной Америке? Может, про другой мир, про другую планету – чушь?
Она ткнула пальцем в Слюсаря, и он, боковым зрением уловив ее жест, поднял голову.