Словно услышав мои мысли, программа мигнула на прощание и свернулась окончательно.
— Вот это фартануло! — в руках у главаря появляется толстый пресс тысячерублевок, завернутый в полиэтилен.
— Точно! Язык сломаешь, пока вы… А ты что знаешь эту шарагу?
Врать? Почему-то именно это слово зацепило. Да, у меня же есть свой персональный детектор лжи! Сейчас повеселимся.
— Не буду ходить вокруг да около. У меня есть нечто оригинальное — нихиль на продажу. Будете брать?
Слава богу, интерфейс на английском, а не на псевдоарабской абракадабре. Кстати, так и не понял, как этот язык называется. Самоназвание отсутствует, а спросить со стороны не у кого. К тому же, появилось четкое ощущение, что это не один язык, а два совмещенных, хоть и очень похожих. Первый подвид языка условно можно назвать «слабым», второй — «высокий». И применяются они к разным ситуациям и к разным носителям, чтобы это понятие не означало. «Слабый» язык больше похож на машинный или язык программирования, в нем почти полностью отсутствуют выражения чувств, субъективных оценок и человеческих взаимоотношений. Второй, более сложный, включает все основные понятия «слабой части», но смысл и содержание уже несколько другое, плюс к этому идет огромный пласт просто непонятных и непостижимых на данный момент понятий, логических законов и конструкций. Парадокс, но машинный код мне дается легче. Со второй частью вообще ничего не получается. Затык на уровне простейших понятий. Хотя, простейшими их язык не поворачивается назвать, если только на фоне всего остального, ещё не изученного.