Мысль о мужчине отозвалась в груди тревогой, подстегнула, заставила стряхнуть непонятное оцепенение. Руся торопливо села и заозиралась в поисках Хара. Тот обнаружился неподалеку, неподвижно лежал ничком и даже как будто не дышал. Женщина заполошно метнулась к нему, с трудом перевернула, попутно оценивая состояние.
При этих словах Верас-младший — или, учитывая последнюю информацию, уже единственный, — сидевший до сих пор на койке, обхватив руками разведенные колени, прикрыл глаза и медленно опустил голову — не то в знак согласия, не то в задумчивости. На остальных убитых ему в самом деле было плевать, даже несмотря на то, что действительно не все из них являлись подлецами или преступниками, а кое-кого вовсе можно было назвать хорошим человеком. Но вот в этом случае…
Мысль так увлекла мага, что он не задумался ни о грядущих последствиях, ни о принципиальной возможности его реализации пусть очень талантливым, но человеком. Он просто перерубил ближайшую нить, и результат оказался впечатляющим. Тот край, что тянулся назад, к миру, откуда они шли, «одноименно заряженный», отшатнулся испуганной змеей, а второй — пиявкой присосался к ауре мага. Но главное, нити не восстанавливались!
— Очень странно, неясно, — отозвалась она. — Я ощущаю тебя… наверное, как опасного хищника. Или близкую бурю. Есть угроза, страшная угроза, смертоносная, но сложно понять ее природу.
— Неприятно, конечно, — спокойно проговорила Брусника. — Но торговался не ты, торговался он. А ты сказал, что я твоя и что ты меня не отдашь.