Депортация татар из Крыма в Узбекистан ее не коснулась.
Через полуоткрытое окно в комнату доносился шум июньского дождя. Сумерки сгущались, и предметы в комнате теряли прежние очертания. Тот, о ком Александра иногда думала, пребывая в госпитале, теперь лежал рядом с ней на постели. Она могла видеть его светлые волнистые волосы, идеальный профиль с высоким лбом, прямым носом и крутым подбородком, широкие плечи и всю атлетическую фигуру человека, немало времени проводящего в спортивном зале.
Когда проезжали Макеевку, командир «Дюжины» смог дозвониться до Потапова. Майор спецназа ФСБ в отставке долго не брал трубку, но потом все-таки ответил. Еще в июне, после одесской встречи, Дорошенко обещал старому сослуживцу рассказывать все важные новости с антифашистского фронта на Донбассе. Они даже договорились о кое-каких условных обозначениях: Славянск — «соль», Донецк — «уголь», Луганск — «лес», Дикое Поле — «степь», неонацисты — «тараканы», ополченцы — «калаши». Однако на самом деле разговаривали ветераны не часто. Потапов и так был неплохо осведомлен о военных столкновениях с «украми».
— Здравствуйте, Саша! Рад видеть вас снова.
Раньше его ласки вызывали у Саши бурный прилив страсти, от которого кружилась голова и земля уходила из-под ног, но сейчас она испытала лишь тревогу и неловкость, как будто впервые очутилась в объятиях мужчины.
— Звучит обнадеживающе! — он поддержал ее шутку.