Приближения Круглянского она не заметила, пока он не окликнул ее.
Учитель пребывал в мрачном настроении. Майор в отставке сразу сказал Саше, что обе винтовки, из которых она стреляет, — в отменном порядке, и будь его возраст на десять лет меньше, а здоровье — лучше, то есть не вторая группа инвалидности, он нашел бы им боевое применение.
Теперь Александра увидела другой город, настоящий фронтовой.
Саша подвергла вещи в чемодане строгой ревизии. Ей все казалось, будто чего-то в нем не хватает. Сначала она нашла в шкатулке с украшениями позолоченный крестик на шелковом шнурке, подаренный матушкой-игуменьей, и надела его на шею. Потом достала из шкафа на кухне металлический портсигар, пересчитала в нем папиросы (их было тринадцать) и положила подарок «Белой бабушки» в прорезной карман в чемодане внутри, на матерчатой подкладке его крышки, потом застегнула на нем «молнию»…
Александра, которая во время доклада рассеянно разглаживала пальцами сорванный с малинового куста лист с выпуклыми прожилками, сразу подумала о своей задушевной подруге Алёне. Ведь она собиралась снова привести в столицу шахтерского края фуру с продовольствием, медикаментами и плюс к ним — книги, игрушки и одежду для интернатов и детских домов. Значит, отморозки из неонацистского «Азова» хотят отнять у малышей эти подарки?
— Эту песню я уже слышал не раз, — усмехнулся командир РДГ «Дюжина». — Но ничего не получится, дорогой товарищ. Пока идет война, выбирать придется. Вы ведь людей из Ждановки две недели назад принимали? В погребе или на чердаке прятали?