Опускает глаза вниз, на чуть проглядывающую на груди темную макушку. Игнатов шагает к ней вплотную, приближает лицо, нависает. Дышит все еще тяжело, громко.
Радостно-удивленные глаза профессора – совсем рядом. Он проснулся и смотрит на Зулейху, приподнявшись на локтях. В лунном свете венчик его кудрей кажется серебряным. Зулейха не отвечает, сжимает сахар в кулаке – твердые острые края впиваются в кожу.
– Очень вас прошу: телефонный номер два – тридцать пять. Просто скажите: от Павлуши Семеныча…
– Спросят, Игнатов, спросят! – уже кричит тот. – И очень скоро! Я тебя покрывать не стану – расскажу, как ты кулацкую бабенку защищал!
Звук грузно осевшего старухиного тела и глубокий вздох Муртазы повисают в долгой тишине.
– Я только горшок мамин вынесла – и обратно…