Операция прошла блестяще. Затем – еще одна, и еще. Слава о молодом хирурге «от Бога» полетела по Казанской губернии. Так он и жил: клинической хирургией занимался для отца, гинекологией (немного смущаясь и не афишируя) – для себя.
Игнатов достает из чемодана документы – новенькая, еще вкусно хрустящая на сгибах серая папка со строгой надписью «Дело» и старательно выведенными буквами «К-2437» (внутри – пара тонких листков, на которых убористым шрифтом впечатаны имена раскулаченных, всего чуть больше восьмисот человек) – и протягивает маленькому человечку с бесконечно усталыми красными глазами. Тот не замечает – в кабинете стоит непрекращающийся крик, то и дело прерываемый трелями телефонного аппарата.
Ее перекручивает, кувыркает, шваркает боком обо что-то твердое.
– Даже кобылы у вас – сплошная контрреволюция!
– Для всех комендантов такой спектакль играешь – или так, для избранных?
Останавливается и оборачивается. Темно-серый силуэт вышел из кабинета и смотрит Игнатову вслед.