– Конвойный! – раздается взволнованный голос начальника Пышминского оперпункта. – Куда они подевались?
– Откуда знаешь? – Игнатов медленно поднимается, опираясь рукой о липкий, в белых потеках смолы ствол. – Может, я – гидра?
И вдруг неожиданно крик: «Приехали!» Как? Куда приехали? Зулейха растерянно озирается. Перед ней – приземистое грязно-белое здание, крошечные квадраты окон – цепью по стене, каменный забор вокруг высокий, в три ее роста.
Зулейха нащупывает в кармане хлеб, отламывает кусок, жует.
Кузнец храпит, вздыбив к небесам мохнатую грудь.
– Дырявую баржу! Дырявую – что твой пень!