Она задумалась, накручивая золотистый локон на палец, потом покачала головой.
— Вы еще нарисовать можете? Ага… Тоже дело! Замучаешься целый день буквы выводить, а тут какая-никакая радость, верно, сударыня? Только я досок не напасусь: сразу-то не сотрешь, пока еще Мия сообразит, как это лучше вышить…
— А и постараюсь. А ты, Ганс, распредели людей. Тебе лучше знать, как тут обороняться в случае чего. Может, вовсе на маяк придется перебраться..
— У фей нет власти над морем, — серьезно ответила мне ведьма. — Здесь иные законы и свои хозяева. Вот обмануть глупую русалку, которая сама доверчиво пойдет в расставленные сети, феи, пожалуй, смогут, но путь на дно морское им заказан. Ну а почему фея не подняла бурю над сушей, не навела на лебедей охотников — кто знает? Я думаю, она забавлялась их страданиями. Феи ведь любят полакомиться не только тем хорошим, что живет в людях, но и их душевными муками…
— На тебе позавчера было темно-синее платье и сапфировый гарнитур, — сказала она, — а в тех краях синее могут носить только солидные дамы, у которых уже взрослые дети, а еще вдовы и те, кто дал обет безбрачия. Но тогда им не положены драгоценности. А я была в голубом, и это тоже не годится, потому что голубой носят незамужние девушки! И я уж молчу про наши открытые руки и плечи, по тамошним меркам это просто верх неприличия… Да и волосы у них положено покрывать так, чтобы ни единой прядки не выбивалось. С этакими вот локонами, как у нас, красуются только всякие танцовщицы да девицы… гм… ну, ты понимаешь, какого рода.
— А Элиза-то почему пострадала! Отчего так? — удивленно спросила Селеста.