Уж не до ванны было, пришлось обойтись влажной тканью, чтобы стереть морскую соль с его кожи — чистой светлой кожи без следа ожогов, без проклятой крапивной рубахи… Загорелое лицо по контрасту казалось особенно темным. Анна была права, если б не этот загар, любая знатная девица позавидовала бы Эрвину: Селеста рассказывала, сколько притираний они изводят, чтобы добиться такой белизны кожи!
Я подняла руки, мол, не надо! Попадет-то Анне, не мне, с меня что возьмешь?
Праздник осеннего равноденствия выдался тихим и ясным. Затишье это тянулось с самого рассвета, и Берта сразу сказала — быть буре. И не обманула — к закату небо уже затянуло, и солнце едва пробивалось сквозь темные тучи, почти касавшиеся воды тяжелыми тушами. По волнам тоже пошла опасная рябь: дело шло к шторму.
— Я думал, только мне выпала такая судьба, — проговорил он, поймав мой взгляд. — Самый младший, самый слабый, неудачник… А похоже, Клаус тоже страдал от этого. И не выдержал…
— Но она нас не обманула, — сказала вторая сестра.
Но сейчас я не могла себе позволить ничего подобного. Скажите на милость, как прикажете разыскивать колдунью и, возможно, бороться с ней, будучи в положении? Это в воде я осталась бы достаточно быстрой и сильной, но и то вынуждена была бы беречься, а на суше вовсе сделалась бы беспомощной! Я видела человеческих женщин и прекрасно понимала, что в таком состоянии не сумею ни убежать, ни дать отпор… Нет уж, придется Эрвину подождать! И если уж он хочет увидеть потомство, мысли о смерти ему придется оставить пусть и не навсегда, но до глубокой старости, это уж точно…