За нашими спинами пылал огонь, но далеко ли его видно сквозь кромешную тьму? Полночь была еще не скоро, но и теперь уже кругом сделалось черным-черно, и море перемешалось с небом, как сказала старая Берта, только гребни волн белели в темноте.
«Боюсь, они больше не превращаются в людей, — написала я. Я думала об этом долго, прежде чем пришла к такому выводу. — Вспомни слова Оллемана».
Еще помню, как целовала его соленые и растрескавшиеся от морской воды губы, а он хватался за меня, как за спасательный круг, и как лодка старой Берты не развалилась, я ума не приложу!
Что ж, если не удастся задуманное, так тому и быть, и встретятся однажды на закате сотканная из морской пены русалка и белоснежный лебедь…
Послезавтрашнее утро выдалось ясным и ветреным, и небо было лишь едва заметно подернуто тонкими перистыми облаками.
Селеста подставила руку, ахнула от боли, но замолчала, глядя, как наша кровь смешивается воедино и тяжелыми каплями падает на пол.