— Что я, по-вашему, никогда морской ведьмы не видала? — ворчливо спросила она, видя наше недоумение. — Знавала я ее. Дружили мы, можно сказать.
Солнечный луч, проникший в окно, осветил его лицо, и глаза сделались похожи на стекло, которое рождается в недрах огненных гор, — оно черно, как ночь, прозрачно, как вода, и твердо, как камень, а ножи из него режут лучше стальных. На моей родине до сей поры пользуются ими — они, бывает, оказываются надежнее металлических. У меня тоже был такой, но с ним пришлось расстаться…
Мне не было страшно. Наоборот, такого спокойствия я не испытывала уже давно, и если бы все закончилось теперь, я не стала бы роптать. Вот только… как же Эрвин?
— Тогда мне не страшно умирать, — тихо произнес он и поцеловал меня в висок. — Если я могу надеяться, что хотя бы часть меня останется здесь, я уйду спокойно… Да что же ты делаешь?!
— Спасибо, это так… на память, — сказала я Анне, когда она ссыпала все это мне в руки. — А ты иди спать, на ногах ведь уже не держишься!
— Вы говорите о королевской крови? Это вы — стражи?