— Не считай меня вовсе уж злобной старухой, — серьезно сказала ведьма. — Но скажи, ты что, успела полюбить этого своего Эрвина? Или, может, тебе достаточно будет знать, что он жив-здоров и может идти, а не лететь на все четыре стороны? И что братья его тоже в порядке, и Селеста?
Воцарилась тишина, только ветер посвистывал в расставленных на просушку снастях и путал мне волосы.
Я укрепила фонарь на носу лодки. В темноте было бы лучше видно, куда править, но я и так различала берег. Там мерцали тусклые огоньки в домах рыбаков, выше светились окна в усадьбе, вот только не было путеводной звезды маяка, самой яркой на этом берегу… Что же стряслось со старым Юргеном? Дело ли это рук фей или нет?
Я знала, кое-где в ущельях крестьяне валили лес, перегораживая и без того скверные дороги, а мои деревья обещали позвать на подмогу всю окрестную растительность. Эрвин рассказывал с удивлением, как за одну ночь засеки зарастали крапивой в человеческий рост, колючим ежевичником и дикими розами, цепким хмелем и вьюнками, скользким мхом, так что ни обойти, ни перебраться поверху!
Я покачала головой: ведь не один раз я думала о том, что ведьма была честна со мной?
— Это что, все — обсидиан? — догадалась я.