— Нет… нет, — ответил Эрвин, подумав. — Кое у кого были невесты, но… сговоренные, ты понимаешь. И даже если кто-то любит одного из моих братьев, я об этом не знаю. Они и сами могут не иметь об этом понятия, как Клаус, к примеру…
Я увидела, о да! В хозяйских покоях царил вдохновенный беспорядок: книги, бумаги, какие-то вещи были раскиданы повсюду, но владелец, должно быть, легко находил нужное.
— Я не знаю, — покачала я головой. — Должно быть, дело в том, что я русалка, а мы умеем звать… Я просто вспоминала тебя, твои глаза, твои речи, каждую мелочь, и пела. Но я не смогу сделать то же самое для Герхарда и других твоих братьев, я с ними едва знакома. Я не знаю, как они улыбаются, как хмурятся, не могу представить их спящими и едва проснувшимися, веселыми и злыми, и уж вовсе не в состоянии вообразить…
— Людей, — пресерьезно сказала ведьма. — Нет, не человеческую плоть, это им не нужно. Они пожирают чувства и жизненные силы. Человек, заключивший сделку с феей, даже если и получит желаемое, расплатится чем-то очень дорогим. Когда жизнью или здоровьем, своим или близких, но это хоть понятно. Хуже всего то, что он может лишиться самого себя, да так, что и не заметит этого!
— Ты хотел сказать «варварские обычаи»? — прищурилась Селеста и тут же взглянула на меня. Я кивнула: может быть, на корабле удастся перемолвиться с Элизой хоть словом? — Надеюсь, он не намерен нас похитить?
— Возможно, — согласилась я. — Ну что ж… Осталось придумать, как дозваться прочих братьев! Вам нужно вспомнить что-то еще. Боюсь, попытка будет только одна, и если все не решится на переломе года…