Тут Анна хотела было всплеснуть полными руками, но вовремя вспомнила, что держит поднос.
— Верно-верно, — подтвердила она. — Думаю, однако, смотреть-то, да и не только смотреть ему нравится, но приличия есть приличия: если он позволит Элизе общаться с нами, его осудят собственные придворные. А сами ведь времени даром не теряют… — Селеста понизила голос и добавила: — Джен сказала, эти господа очень темпераментны, а уж в окошки к здешним дамам забираются мгновенно, только помани!
— Вот, стало быть, — сказала она, поставив ящик на стул и обмахнув пыль краем передника. — Глядите-ка, сударыня, тут вот много чего. Его высочество в детстве учился рисовать, ну, как полагается. Музицировать-то его едва заставили, а вот это дело он любил. Теперь-то уж, ясно, ему недосуг…
— Твоя сестра? — догадался Эрвин. — И правда, видно сходство… Я прав?
«Да от чего же?!» — подалась я вперед и снова протянула руку, мол, что это, зачем ты носишь вещь, которая мучит тебя денно и нощно? Почему ее носил Клаус? Создатель и причуды его последователей тут ни при чем, это ясно!
— Марлин — моя супруга, — негромко ответил Эрвин, улыбнувшись.