«Верно, она дала мне ее прикрыть шею, а я, видно, небрежно завязала узел», — припомнила я. Впрочем, до косынки ли мне было в те минуты? Ну а тяжелые платья, видимо, сразу пошли на дно…
— А может, все же выпьете чашечку? Говорят, крепкий бульон самое оно для больных!
Так вот ведьма в самом деле оказалась раза этак в два с лишним крупнее меня. Если меня и сестер издалека можно спутать с дельфинами или тюленями, то она тянула на небольшую косатку. Тело ее было соразмерным, сильным и очень темным — я не видала такой масти у своих соплеменников: лицо и торс казались будто опаленными солнцем, как это бывает у сильно загорелых людей, ну а ниже пояса ведьма оказалась чернее ночи. Волосы ее тоже были смолянисто-черными и не развевались свободно в воде, как прежде мои, а были сплетены в множество тонких кос и плыли за хозяйкой, змеясь и струясь в поднятых ею бурунах. Эту прическу я и приняла за щупальца. Должно быть, ведьма вплетала в волосы грузила, чтобы добавить им тяжести… а может, снова наколдовала что-нибудь, поди разбери?
— Так же, как и прежде, — ответила я, хотя до смерти боялась выпустить его из рук, словно Эрвин сию секунду мог сделаться птицей и улететь неведомо куда, за тридевять морей…
— А… не знаю, не могу сказать, — честно сказал Кристиан. — Там все так странно и зыбко… Я только старался не потерять из виду Вернера, а он меня, но вот остальные… Вроде бы только что рядом был Андреас, глядь — а это уже Манфред! И ты где-то мелькал, и…
— Ну что ж, может, ты еще сумеешь прорасти? — сказала я вслух и вытряхнула на ладонь другие семена. — И вы тоже. Интересно бы взглянуть, какими были ваши родители? Должно быть, я таких никогда и не видала…