— Говори, — подбодрила я, — если ты разберешься в этом, то, кто знает, вдруг догадаешься, как позвать мужа назад?
— Да, а я сказала, что не знаю, — задумчиво кивнула она. — Поначалу он просто нравился мне, так же как и Клаус: не то чтобы красавец, но интересный мужчина, обаятельный и умный, не грубый… Потом, когда я узнала его чуть лучше, оказалось, что он веселый, просто притворяется суровым и мрачным. Я узнала, что он любит, а что нет — оказалось, мы очень похожи в этом. А еще Герхард умеет слушать и, главное, слышит тебя. — Селеста помолчала, потом добавила: — И вот так, одна мелочь за другой… Ты рассказывала о каменных столбах в пещере морской ведьмы, вот и здесь было так же: капля за каплей начало прирастать это чувство, и, право, оно еще такое… хрупкое…
— Постой, — я угрем вывернулась из ее объятий, — но ты так и не сказала, что же мне делать! Как найти Эрвина с братьями и выручить их, как уберечь Селесту…
— Нет, куда течением занесет, — ухмыльнулась ведьма. — Если б все было так просто, феи давно вернулись бы на родину, а так они вынуждены путешествовать наугад.
«Ведьма! — вспомнила я и схватила старшую сестру за руку. — Я не смогу спуститься на дно морское, чтобы говорить с ней, а она давным-давно не поднималась на поверхность… Но прошу вас, сестры, спросите ее, что нужно, чтобы сделать человека — человеком! Как вернуть ему настоящий облик навсегда?»
Это был небрежный, торопливый рисунок, будто Эрвин торопился запечатлеть увиденное и не слишком заботился о деталях. Я смотрела попеременно то на бумагу, то в зеркало и узнавала и в то же время не узнавала свое лицо: стоило повернуть рисунок под иным углом, менялось и оно…