«А сумею ли я попросить дождь лить так, а не этак?» — подумала я и свернула к кабинету Эрвина.
Если бы я сама это знала! Увы, я пока не представляла, что может случиться дальше. Нужно было добраться до морской ведьмы, а еще придумать, как спрятать Селесту, да и самой бы неплохо укрыться, если нас станут искать. Положим, ее можно отправить к отцу: уж найдется на здешнем побережье крепкая и шустрая шхуна, способная добраться до тамошних берегов. Или хоть до обители, уж там-то, наверно, ее смогут укрыть, пока за ней не явятся люди отца? Хотя… кто знает, может, там уже предупреждены о беглых ведьмах? Лучше уж обходиться своими силами… Их мало, конечно — дружина Эрвина-то осталась в столице, — но уж сколько найдется. Моряки — народ не слабый и не трусливый, а мои родичи могут и сопроводить корабль. Здешние контрабандисты привыкли прятаться под самым берегом и ходить ночами, Эрвину они обязаны многим, так что выручат, я думаю. Уж заплатить я им смогу, лишь бы удалось договориться…
— Бери, — отмахнулась она и повернулась к братьям, когда я со всех ног бросилась прочь.
— Должно быть, любовь к жизни в вас оказалась настолько сильна, что переломила даже заклятие, — сказала Селеста. — Любовь к жизни и… к ней. Я права?
— Вот уж точно! И тогда я еще не знала о крапивной рубахе, об этом Герхард рассказывать вовсе не желал, ну а я поначалу думала, что раздеваться догола и не нужно, — добавила Селеста и снова покраснела до ушей. — Потом уж… разобралась. А к чему мы вообще начали этот разговор?
Должно быть, снег и холодная вода могли хоть немного утишить боль от ожогов… И я понимала теперь, почему Клаус так много времени проводил в молельне — в ней очень холодный каменный пол, и, должно быть, распростершись на нем, Клаус испытывал облегчение. Со стороны же это выглядело молитвенным экстазом и вызывало уважение придворных. Клаус всегда слишком много значения придавал чужому мнению, Эрвин был совсем иным!