— Ну же, продолжайте, — подбодрил Эрвин каким-то незнакомым вкрадчивым голосом. — Кажется, вы с Марлин стали назваными сестрами?
Я надеялась, Эрвин поймет, что я пыталась изобразить частой штриховкой.
— Ну, перво-наперво надо отправить гонца к ее отцу, — сказала Берта. — Это я сделаю. Знаю надежных людей. Пусть только госпожа напишет, да не напрямки, что тут случилось, а то мало ли. Там уж передадут, кому надо. Заплатить придется дорого, но зато дело верное.
Я тем временем открыла другой альбом — этот был предназначен для акварелей — и чуть не задохнулась от изумления: здесь было море… Живое, дышащее море, которое едва не выплеснулось с немного измятых страниц альбома и не захлестнуло комнату… Зеленое и голубое, серое и черное, и белое от ледяного крошева и пены, прозрачное и непроглядно-свинцовое, а над ним — такое же небо… И везде — почти везде — на этих небрежных акварелях сияла путеводная звезда: маяком ли, настоящей звездой, огнями далекого города…
— Симпатичный, — хихикнула вторая сестра, а третья молча послала мне воздушный поцелуй.
Это я тоже умела, успела выучиться даже самым сложным танцам, долго ли, так что снова кивнула.