Дали мене винтовку, я с ней не расставался. То добра была трехлинейка. Потом поставили вторым номером у пулеметчика. Подносил ленты до пулемета, заряжал их. А що до автомата, то с ним так и не довелось повоевать. А ще заставляли ПТР носить. То по очереди по двое носили. Тяжелый черт. Да еще у каждого по шесть гранат. Тяжко было, що говорить. Голодно и холодно, и вшей богато. Возьмешь, сунешь руку за пазуху и целую жменю набере…
Когда началась Великая Отечественная война, я еще учился в школе, и только в ноябре 1943 года меня призвали в ряды Красной Армии. Из военкомата нас на машинах отвезли в город Ачинск Красноярского края. В этом городе размещался большой военный городок, основанный еще при царской власти. Попал служить в 1-й учебный батальон 105-го запасного полка. Начал учиться на младшего командира – сержанта. Через четыре месяца обучения мне присвоили звание сержанта и решили оставить в учебном полку, потому что призвали много новобранцев 1926 и 1927 годов рождения. Их нужно было ускоренно учить в 1-м и 2-м учебных батальонах. Меня назначили сержантом во 2-ю роту. Также рядом с нами учились минометчики, пулеметчики и артиллеристы. В течение двух месяцев новобранцы проходили курс молодого бойца, после чего формировали маршевые роты и отправляли их на фронт.
– Я заметил ваше прохладное отношение к Хрущеву…
Боялся ли я бандеровцев? А кто их не боялся? Оружия ведь поначалу никакого не имелось. Как быть? Они ножами тебе заколют, да и все. Потом даже призыв дали, що бритвы, ножи и косы потребно брать на поля. Такое тогда оружие было. Милиция появилась уже во время войны, в 44-м. И опосля она никуда не исчезла. Що ж ты думаешь, их милиция словит? Они же ночью ходили. А милиционер – он тоже человек… Ежели его словили, то словили. И милиционера забьют як хотят. Бывало и так… Председателей били. Правда, в других селах, у нас то не. Мене хотели убить. За що? Да все за то же – що главой «колгоспа» пошел. Приходилось ховаться. То в одном месте ночевал, то в другом… Такая была у меня жизнь. Они как-то раз на мене засаду сделали. Хорошо, одна жинка вышла, начала там тарахтеть, вспугнула их. Так що я ушел, а они остались. То мене уже видали оружие, револьвер, поэтому я беспечно ходил. Года три или четыре я его таскал. Потом поехал в Москву на выставку, да занес и сдал его, якобы больше не треба. Да и на самом деле, он мне больше не понадобился.
Наконец едет машина. Навстречу выбегает солдат из Архангельска, Ярославом звали. Генерал выходит, тот ему доложил все честь честью. Машина уезжает на заставу. Там сразу начальнику заставы вопрос: «Как у вас такой-то наряд службу несет?» Начальник заставы: «Ну как сказать? Да по-разному бывает». Генерал ему: «А у меня отлично несли, пусть едут в отпуск». Что ж, отпуск есть отпуск, он поехал. С отпуска вернулся, дали ему наряд на вышку на правую сторону. А на вышку летом уходили рано, чуть свет. Он пошел, в траве роса – промок. Залез на вышку, сапоги снял, портянки повесил, самого сморило. Как назло мимо этой вышки едет полковник, комендант участка. Смотрит – портянки висят. Он кричал-кричал – тишина. Сам полез на вышку, там солдат спит. Разбудил его, вызвал начальника заставы: «Пришлите сюда другого солдата, а этого отправьте на губу на 20 суток». В общем, увезли. Начальник заставы каждый день звонил: «Христа ради прошу, сюда не направляйте!»