– Ну, как не тронули? Шесть человек убили. Как только эсэсовцы начали палить село, люди по цепочке передали: «Тикайте, потому что серьезно взялись…» Нас предупредил мамин брат. Он был 1895 года рождения, участник империалистической войны. Так он прибежал и закричал: «Тикайте! Тикайте быстро!» Мать выпустила скот: корову, двух свиней… Живность прятали, чтобы полицаи не искали. Был даже издан специальный приказ, в котором населению запрещалось колоть или резать домашнюю скотину. Так люди удумали скотину душить! Есть целая история, как свиней душили… В общем, мать говорит: «Бери корову на поводок и шуруй в Мокрец». Я выскочил в валенках, а как раз распутица, слякоть. Надо было мне сапоги одеть. Выскочил, погнал корову. Мать собрала что под руку попалось и с братишкой следом за мной. В чем были, в том и остались – все сгорело… Из 410 дворов нашего села сгорели почти все, остался только один, и то, потому что был кирпичный да под жестью. Старичок, хозяин дома, рассказывал, что пришел немец, облил соляркой окна и двери, затем стал поджигать. Когда столярка загорелась, он пошел к другому дому. А старичок, в это время прятавшийся за сараем, вышел и потушил. Немец пошел обратно, видит – не горит. Опять облил соляркой, опять поджег. В этот раз ушел не сразу – двери и окна сгорели, но остальное дед загасил. В том доме, пока все не построились, был сельский совет.