Но в основном с бандеровцами воевали специальные части. Повсюду стояли военные гарнизоны, которые и проводили операции. А мы их лишь поддерживали в этом деле, содействовали. Разработкой самих банд занимались офицеры МГБ, которые имели своих агентов в каждом селе. Помню, у нас на участке работал один капитан из МГБ.
Стреляли мы много. Если плохо стреляешь, командир говорит: «Ты чего делаешь? Бери патроны, набирай, сколько надо, и иди тренируйся. Пока все мишени не разобьешь, не появляйся!» С патронами проблем не было. Набивали ими полные карманы, штук по 50–60.
Пока выкопали могилу, было уже ясное утро. Меня положили боком, и я с глубокой печалью смотрела, как хоронят Ата.
– Нет. Максимум, что они могли, это только позвонить в район и сообщить о каком-то уже совершившемся бандпроявлении: «Этого убили, того избили, ограбили, магазин сожгли…» Телефон в селах уже появился, поэтому позвонить они могли.
– Существовала ли какая-либо градация сел по степени лояльности к советской власти?
– Случалось и такое. Помню, как-то мы ехали на операцию, а они в каком-то городке нас сильно обстреляли. Но никаких потерь, ни убитыми, ни ранеными, мы тогда не понесли.