Рано утром 2 февраля, едва развиднелось, я приоткрыл крышку подвала. Вылез, подобрался к окошку. Смотрю, на улице Ленина шагают какие-то войска, идет кавалерия. Очень удивился, что такое: на офицерах золотые погоны. Вдруг вижу, что на улицу выскакивают люди, кричат: «Ура! Ура!» Как же люди радовались приходу советских войск… Кидались к солдатам, обнимались, плакали. Немцев никто не терпел в Луцке.
Потом хата вспыхнула. Они стали из нее выскакивать. Конечно же, в этот момент из-за огня все стало хорошо видно, и на этом бой закончился – их всех перебили.
Первым делом порезали одеяла немцев на куски, обмотали ноги. А то уже начали коченеть. Еще же холодно было, апрель месяц. Немцев прикончили, вооружились и решили двигаться вбок по траншее. Первый попавшийся блиндаж закидали гранатами. Та же участь постигла два следующих дота. Что нам помогло? То, что немцы беспрерывно вели артиллерийский и минометный огонь. Таким образом, мы дошли до немецкого КП с рацией и телефонами.
Но с этой КСП (контрольно-следовая полоса) всегда хлопоты. То одно, то другое… Рядом железная дорога проходит, по ней составы идут – все это проверяется. Один раз пошел в наряде на правый участок. Только дошли, слышим – там шум-гам, крик страшный, прямо не знаю, как описать. Сразу позвонил на КПП: «Кто там так не по-людски орет?» – «Подожди, сейчас узнаем…» Оказалось, это наши дембеля гуляют. Едут демобилизованные солдаты из Германии. Доехали до границы, отмечают «Здравствуй, Родина!».
– Нет. Во всяком случае, может, я просто чего-то не знал. Да мне и не положено было знать. А его наверняка инструктировали о том, что можно говорить и что нельзя. Когда он убежал из пещеры, то жил в районном отделе МГБ. По улицам ходил только в темное время суток и в сопровождении оперативников. Или же, бывало, его куда-то вывозили на машине. Одного не отпускали. И я не помню, чтоб он где-то расхаживал в одиночку. Была ли у него семья? Трудно сказать. Во всяком случае, он точно не из наших сел. В них я знал всех поголовно.
Да ну их… Напишут же! Вот как, допустим, вытаскивали из того же «схрона»? Ехал один дядька на телеге, уговорили его. Он зацеплял за ноги, лошадь тащила. На его же телеге всех увезли в ближайшее село и около сельской рады их разложили на опознание. И все село – давайте приходите, смотрите. Кто-то молча проходит, кто-то открыто говорит: «Я не знаю». Кто там потихонечку шепнул или кивнул. Постепенно всех опознали. Обезображивать-то зачем?