А та, про которую ты спрашиваешь, это Апрельская, она же Людмила Фоя. И шла она не с чекистом. Это был наш агент. Но неважно…
Интервью – Д. Пантилейкин Обработка – С. Смоляков
Потом под Уманью попал в окружение. В октябре во время отступления был ранен. Я даже не знал, окружение это или нет. Что мы, простые пацаны, вообще могли знать? Колонна попала под обстрел, взрывы, взрывы, взрывы… Ничего особенно героического. Нас просто обстреляли, и меня чиркнуло осколком. Вырвало кусок уха, и кусок черепа до сих пор торчит шишкой. Попал в медсанбат, очнулся уже в санитарном поезде. Вот там мне было плохо – ничего не соображал. Ранение в голову, понимаете ли. Сколько на том поезде ехали, не знаю. Ехали-ехали, потеряли счет дням.
– Как же она на вас вышла? Сама, добровольно?
В ответ бандеровцы задушили удавкой женщину, которая пекла партизанам хлеб и возила его на лошади в лес. Ночью пришли к ее хате, она сидела с дочкой. На входе в хату лежали постолы, и к ним веревка. Один бандеровец отрезал кусок веревки, сделал петлю и стал медленно душить женщину при дочери.
– Бегом, конечно. Они же наверняка нас слышали и время даром не теряли. А потом, кто его знает, какой у них был запас.