– Нет, в обычную гражданскую одежду. Кто как мог. Без знаков различия, опояски (ремня) тоже не было.
Мы располагались на складе авиатехнического имущества на окраине Будапешта. Восемнадцать офицеров нашего отдела спали вповалку прямо на бетонном полу. Приблизительно в 12 часов ночи меня кто-то растолкал. Открываю глаза, смотрю, какой-то незнакомый майор и наш полковник Смирнов. Оба в шинелях, с портупеями, на боку противогазы и пистолеты.
С другой стороны ДК, подальше от людских глаз выкопали большую яму и в нее всех перезахоронили. Поставили общий памятник. А когда надумали выкапывать, мы как раз были на заставе. Меня вдруг вызвали к начальству. Я зашел, представился, смотрю, сидит какой-то гражданский. Начальник заставы начинает: «Ты мертвецов боишься?» – «А чего их бояться-то?» – «Ладно, к делу. Вот надо покойников выкапывать и перетаскивать в другое место». – «Ну, надо, значит, надо…»
На станции мы нашли крытые вагоны. Командир отдал команду: «А ну, проверьте-ка их! Что за грузы? Может, подорвать тут все к едрене фене?» Полезли проверять, а там… Что за ерунда? Обыкновенная земля! Командиру докладываем: «В вагонах какой-то грунт». А он шипит: «Вы что, меня за дурака держите? Вы где были, вообще? Принесите мне образец!» Мы нашли какой-то мешок, нагребли в него земли, притащили ему. Он за пистолет… Хорошо, что пришел замполит полка. Он заинтересовался: «Стоп! Я про такое дело слыхал. Покажите землю!» – «Вот, товарищ замполит». – «Хм, так это же чернозем! Немцы вывозят его к себе на поля». Уже потом, в 44-м, под Пинском в Белоруссии я снова наткнулся на вагоны с черноземом. Но там земля лежала уже на открытых платформах.
Конечно же, никого не награждали в тот период. Официально нашей войны не существовало. Запрещалось писать о ситуации на Украине в письмах к родственникам. Также запрещался приезд в часть родным и близким служащих. Не разрешались отпуска домой. Только одному мне за тот «схрон» дали отпуск в 1949 году. Но даже по приезду домой я обязан был молчать о том, кто я и откуда приехал.
Мы подошли к новоприбывшим поздороваться, а они сбились в кучу, как гуси, смущенные, даже жаль было на них смотреть. Его боевики, Олесь да еще один, псевдо которого я не запомнила, были статные, красивые хлопцы, похожие больше на спортсменов, чем на повстанцев…