И тогда Творогов дал отмашку. Закидав немецкий арьергард гранатами, опергруппа открыла огонь из «шмайссеров».
Первыми дрогнули румыны. Сдаваться было некому, поскольку враг оставался невидим, и «мамалыжники» стали разбегаться. Дезертирство приняло такой размах, что уже никакая дисциплина, никакие наказания не могли затормозить процесс распада.
Оба белобрысые, они испуганно таращились на «немцев», сжимая оружие – карабин «маузер» и трехлинейку.
– Так вот ты куда отлучался… – затянул Эйтингон. – Ты и Павлова… того?
Сняв с офицера МП-40, Творогов приблизился к бронеавтомобилю и прикрепил взрывное устройство. Часовой механизм уже был взведен, оставалось только включить, и пускай тикает.
Марина напомнила, и разговор состоялся. Вести были хорошие – Ставка поддержала проведение операции «Меркурий» не в августе, а в конце июня.