Эйтингон растянул губы в самой широкой из своих улыбок.
– Я сюда через Наркомпрос попал, – сказал он. – За меня некоторые писатели хлопотали. Меня поддержали тогда Алексей Толстой, который теперь такой негодяй, и Сергей Городецкий, который дурак, и Корней Чуковский, который трусливый, как заяц, и сейчас удрал. Порядочный человек был только что умерший Иван Евдокимов, но и он продался большевикам. По-настоящему порядочна только Мариэтта Шагинян, но она кругом в долгах… Ну, как наша борьба?
Железнодорожники должны были сохранять хотя бы видимость лояльного отношения к оккупантам, пригодятся еще.
Задержаться его не уговаривали, и Демьянов, испытывая облегчение, покинул Новодевичий монастырь.
В машинном отделении было душновато, хотя вентиляторы работали. Было необычно тихо.
– Я?! Мой любимый «Золинген»? А ну, дай сюда! Затупишь еще о свою щетину…