– Марина, – подозвал Павел радистку, – когда связь с Москвой?
– Сориентировался! Сигнал пошел. А ночью я бы огни высматривал… Ага!
Ему было хорошо, он снова оказался в своей стихии. Не в том смысле, что в море, а в деле.
Или озлобились танкисты. И решили «подбить» хоть одного партизана.
– Это особняк в три этажа, – докладывал он оживленно, помогая себе руками, – внутри – двор. Туда под арку ворота. Закрытые. Я в щелку подглядел – «ЗИС» там. Тот самый! Я сразу увидал белую отметину на переднем крыле – как будто известкой мазнули! Мы с Гавриком местных поспрошали… Ну, как поспрошали… Поговорили за жизнь, посудачили, вскользь упомянули про тот самый «ЗИС» – вот, дескать, жируют шишки всякие! В общем, выяснилось, что как заехала машина, так больше и не выезжала. Я оставил Гаврика подежурить.
Воздушная волна пронеслась, клоня траву, и все стихло, как будто гибель последнего танка была сигналом прекратить огонь. Затихли пулеметы. Хлопнули пару раз немецкие карабины и смолкли. Сухо, немощно, несерьезно даже, прозвучал выстрел из пистолета – то ли контрольный, то ли себе в голову.