Я чувствовала, как от исходящего жара начинает жечь лицо и горят колени, касающиеся ткани шаровар. Казалось, что от этого жара плавится и сама земля, превращаясь в жидкий черный деготь.
Обогнула угол дома, пробежала меж двух тонких изогнутых вишен, достающих ветками до самых окон, и резко затормозила, чуть не полетев носом в колючие кусты. Вот только напугали меня отнюдь не кусты, а то, что было за ними — крупный, больше человеческой головы бутон, набухший, с темно-красными прожилками, и такой же каймой по краям вскрывающихся пыльников.
Проснулась от криков, доносящихся с улицы.
— Я слышал, Лаар рассказал тебе обо всем?
— Я не о себе беспокоюсь… — ответила приглушенно, и Лаар впервые подумал о том, что слишком плохо знает жену. А ведь мог бы и догадаться, о чем она думает.
— Меня не волнует, что он любит, а что нет! — огрызнулась я, уверенно переступая порог. — И можешь не провожать. Сама найду дорогу.