Столько всего случилось за последнее время, что о собственном самочувствии даже и некогда было задуматься. Но если бы мне и вправду было плохо, наверняка бы я заметила.
— Катара? Ты что здесь делаешь? — Глаза изумленные и пока еще сонные, но уже стремительно темнеющие. И взгляд скользит по лицу, трогает губы, обрисовывает скулы и шею, задерживается на выемке между ключицами.
Я понятливо кивнула и, откинув плотный полог, забралась внутрь повозки. Хальди скользнула следом. И уже оказавшись в тепле и под защитой плотной парусиновой крыши, помощница протянула мне тонкий платок. И на мой непонимающий взгляд сама смахнула влагу с моих щек.
— Так ты это видел? Что Катара вытащит из передряги моего никудышного командующего? — Лаар сплюнул. Внутри бурлила злость. Клокотала хищной рассерженной птицей.
Черный шелк волос, бледная кожа, нежно-розовые, словно лепестки вишневого цвета, губы, влажные сине-зеленые глаза, так сильно напоминающие гладь горного озера.
Мыслей о том, чтобы бежать или спрятаться где-нибудь, больше не возникало. Единственное желание, которое осталось, — уединиться где-нибудь в тихом уголке и вдоволь выплакаться.