– К строительному чему? – собеседник в очередной раз удивился незнакомому слову.
Подоспела сдобренная кусочками мяса, нарезанного от тушки косули, каша. Люди первый раз за день поели. Выделили плошку и Николашке. Тот ухватил ее, не поблагодарив, вытащил из-за голенища деревянную ложку и принялся уплетать жадно и быстро, будто спешил куда-то или боялся что отнимут.
– Погодите. Дайте мне хотя бы привести себя в порядок, – она отчаянно жестикулировала неожиданным гостям, чтобы те срочно исчезли с глаз. Но те лишь затравленно озирались, ища и не находя укрытия. Наконец толстяк нырнул за два стоящие рядом сундука. Ткань шатра в этом месте тут же натянулась. Если снаружи кто-то увидел вдруг оттянувшееся полотно, то наверняка захочет узнать причину.
Чуть позже послышался храп. Произведя перекличку, выяснили, что храпит Фимка.
После того как новобранцы стали свидетелями захвата османами Масловки, старшина принял решение, прежде чем пробираться к своим, вернуться за оставленным у балки Михаилом. Благо появившийся буквально из-под земли Дионис указал подземный путь, сокращающий дорогу втрое. Выбравшись из хода со стороны балки и пробираясь к тому месту, где должен был поджидать Михаила, Григорий чуть не напоролся на турецкий караул. Хорошо, солдаты смотрели в противоположную сторону, не ожидая никаких неожиданностей со стороны балки. Старшина успел бесшумно нырнуть за ближайшие кусты. После чего поблагодарил судьбу за поднявшийся ветер, маскирующий в шуршании листвы все посторонние звуки. Через полчаса уже в подземелье Михаил рассказал о том, что турки, по всей видимости, решили обосноваться здесь надолго. Они расставили вокруг караулы и установили шатры. В сопровождении турецкого офицера по голому склону целый день вышагивал какой-то высокий человек в европейских одеждах. Он что-то объяснял офицеру, энергично размахивая руками. Тот кивал в ответ и иногда подзывал солдата, который забивал колышек в указанном месте. По обрывкам фраз, долетающим до наблюдавшего из зарослей русского солдата, он сделал вывод, что речь этого человека отличается от турецкой.
Больше интендант ничего не говорил. Дыхания и на тяжелый труд, и на разговоры, не хватало. К тому же, приходилось постоянно отплевываться от летящих во все стороны меловых крошек. Хорошо еще, что порода в глубине была слегка влажной и не пылила.