– Эти сабельки можно продать по рублю за штуку, – заявила Нюрка и принялась снимать ножны с одного из поверженных. Для этого его пришлось перевернуть, и голова турка отклонилась вбок на сорок пять градусов, оказавшись почти отрубленной.
Казаки действительно ушли. Поднялись еще до зорьки и, как только стала различима земля под копытами лошадей, двинулись на запад.
Присев на земляную осыпь, парень достал из разодранного ранца кроссовки. Ходить в сапоге с оторванным каблуком не катило. Хорошо, что в свое время не поленился постирать носки и, высушив, засунуть внутрь кроссовок. Переобувшись, поймал себя на мысли, что кроссовки смотрятся непривычно, как-то даже по-клоунски. Кто б увидел, обхохотался бы с этих тапочек. Во, блин, адаптировался к местным понятиям. Уже самая популярная обувь своего мира кажется неприемлемой. Зато ногам легко и удобно. А портянки надо прибрать, пригодятся еще. Постирать только при случае. А из голенища сапога можно сделать заплатку на ранец… О чем он думает?! Какая нафиг заплатка?! Ой, бли-ин… гребаные ребра…
Так как время в темноте определить не было возможности, то иногда кто-нибудь ходил проверить, не погасли ли блики на дне подземного водоема. В ожидании уничтожили последние сухари, все одно намокли бы в воде. Постепенно возбуждение от предчувствия близкого освобождения улеглось и солдаты притихли, периодически впадая в легкую дрему.
Василиса накрыла светильник колпаком, заставив огонек погаснуть. После чего толкнула Дениса на свою постель и словно какой-то бездушный мешок затолкала в угол. Оказалось, что под подушками находится довольно жесткий деревянный настил, приподнятый от пола сантиметров на десять. Парень свалился с него к стенке шатра, больно ударившись ребрами о край. Забытая в горячке травма тут же напомнила о себе, сбив дыхание, словно парализовав легкие. На него полетели подушки, опустилось, накрыв, покрывало, прижался мягкий девичий зад.
Пару секунд посмотрев в глаза Денису, он резко развернулся и двинулся к освободившимся рекрутам.