— Кончай гнилые базары, Джюс. Решай. Тарахтеть, время закончилось.
Уже вечерело, когда Змей завел двигатель. Прошли гаражи, вошли в самое широкое русло Коваша справа красивый Приморский парк, белый песок и величественные сосны, слева открыточный вид Финского залива, огромное багровое солнце медленно тонет в западных водах.
Все посмотрели на беспомощного Змея. Злое выражение лица ему ни сколько не помогло, он так и лежал, как бревно.
Он лежал на платформе, было удобно и тепло, пахло свежеструганой лиственницей и оружейным маслом. Он уже перетащил сюда, как говорится, поближе к сердцу, и снайперскую винтовку «Корд» и одноименный пулемет и даже пару Стечкины, периодически перебирая их до последнего винтика и обратно любовно нанося смазку, по ходу замечая изъяны массового производства, обдумывая пути исправления и улучшения изделия. Это нехитрое занятие, казалось бы, монотонное занятие, всегда помогало ему, даже в очень сложных ситуациях достичь какой-то внутренней гармонии — будто молитва. Повод понервничать сейчас был. Ожидание, когда же начнется это действо, из-за которого он здесь как речной рак, проверяющий качество воды, расшатывало. О том, что проект может сорваться, думать даже не хотелось. Для него теперешнего, почему-то уверовавшего, что у него в этой подземной субмарине все получится, и он еще раз будет полезным Родине и сам как-то по кубикам соберётся.
— Понял тебя Паромщик, мы еще не закончили, обожди немного, — и он обратился к девушке, теперь уже непрерывно глядевшей на наручные часы,
— О как, — воскликнул Оружейник, с интересом уставившись на оружие. Это когда я умудрился почистить Оружие, причем оба ствола? — он покосился на чистенький блестящий пулемет. — Ни чего себе, ни черта не помню. Масленка здесь, ветошь тоже вроде как присутствует, а как это было, хоть убей, не помню. Рядом сидела Тигра, в тему, со всей тщательностью вычищалась.