В Ораниенбауме и Кронштадте было тревожно, мало кто спал, канонада не давала, были подняты по тревоге все, кто мог держать оружие, многие залезли на крыши, дабы получше увидеть пожарище.
— Змей, молодец. Давай! — подбадривал Глыба капитана, — давай!
По суровому лицу Михи текли слезы, беззвучно, как и подобает снайперу.
С виду живой мертвец, ни слова не говоря, постелил серую плотную рогожку на стол, медленно выложив на нее поочередно: затвор, от АСВК КОРД, масленку, и свои любимые кукри и начал любовно чистить промасленной тряпочкой части крупнокалиберной снайперской винтовки.
Твердыня все понял, не стал возражать. Из мешка быстро сделали сиденье, обвязали Твердыню веревкой. Змей подал сигнал Глыбе, и Фортификатора потащило вверх. Повезло, твари не заметили.
Финансист посмотрел, сначала он не понял, у него и вправду на плече была глубокая рана, и кровь уже окрасила белоснежную рубашку. Боли он пока не чувствовал, видимо из-за тонкости разреза.