Живчик придал сил, вот же живая вода. Кряхтя, встал, и ужаснулся, лапа Большого боса уже зацепилась за парапет.
— Развели, как лоха последнего, похоже, Красной Горки и яхты у меня больше нет, — сквозь плотно сжатые зубы, буквально прошипел бывший хозяин форта и рухнул, на необъятных размеров диван, в подушки.
Смазав балистолом петли, хотел тихонько открыть, как в рукав с ключом вцепилась Тигра, пытаясь оттянуть руку.
— Здесь ты ошибаешься Змей, кровь — это как раз по нашей части. Приглядись получше, ты видишь в нас лишь форму, а это лишь красивая ширма. Мы хороши в бою.
Пять шагов отдых, пять шагов отдых, реальной видимости метров на десять. Они петляли, иногда под девяносто градусов уходили с предыдущего курса, страшно подумать, что бы они в этом туманном болоте смогли бы сделать, не будь с ними капитана, пожалуй, лишь Паромщик еще как-то здесь ориентировался. Показалось, что они вот так, зигзагами, на цыпочках и дойдут до места.
Посудина, стоявшая на причале, загружаемая с безумной скоростью, казалась, как говорят бывалые — «карманной суперъяхтой», корпус из морского алюминия высочайшего качества, покраска просто идеальна — белый с легкой толикой перламутра. Наконец, Змей нашел шильдик производителя, это оказалась знаменитая голландская верфь MOONEN. Интерьер порадовал еще больше, его можно описать всего двумя словами — роскошно и изыскано. Не кочевряжась, заняли с Глыбой капитанскую каюту.