– Ну хорошо. – Он поставил ее на землю и шутливо ткнул ладонью: – Говори.
Он удивил их обеих, коротко им отсалютовав.
Темнота вовсе не была настолько уж однородной, как могло показаться. Разные оттенки серого рисовали в ней туннели, проходы, обозначали места, где надлежало свернуть или остановиться. Кайлеан впервые в эту пору покинула выделенные им комнаты и убедилась, что графу приходится экономить на всем, а более всего на свечах и масле для ламп. Коридоры замка оказались погружены в абсолютный мрак, разбавляемый лишь чуть более светлыми пятнами в местах, где сквозь узкие бойницы вливался свет луны. А ведь можно было думать, что аристократ, ведущий свой род от времен основания империи, позаботится, чтобы родовой замок постоянно заливал свет. Или, по крайней мере, что он оставит по маленькой лампе в каждом коридоре.
Ему можно было и не говорить этого, девушка соскочила с седла и уже колола землю кинжалом и втыкала ладони в проделанную дыру.
– А что он, собственно, имел в виду? – Дагена так вжилась в роль, что не намеревалась спускать это с рук.
Как вчера вечером, когда разбили лагерь между холмами. Главный караван встал на вершине большего из них, опустившись там, словно уставший, тяжело дышащий зверь, а на соседних поставили лагеря поменьше, которые должны были оберегать главные силы от неожиданной атаки. Кошкодур полагал, что это избыток осторожности: если кочевники впустили их настолько далеко, то не для того, чтобы рисковать схваткой в местности, на которой оборона проще нападения. Лагерь на холме приходится атаковать в гору, принимая град стрел и контратаки колесниц. Нет, если местность, куда они направлялись, была такова, как ее описывали, то есть представляла собою долину в несколько миль шириной, закрытую с трех сторон взгорьями, а с четвертой – рекою, где все видно как на ладони, – то командиры се-кохландийской конницы должны принять бой именно там.