Когда вернется – он заставит ее заплатить за эту наглость.
– Хорошая работа, Аэрс, – сказал лейтенант громко.
Все знали, что у Леи во вьюках есть самые разные вещи, и если ее никто не заставляет, то она не выбрасывает ничего. По чаардану кружили легенды о том, что еще можно в тех вьюках найти и когда оно туда попало.
К лагерю кочевников галопом приближались трое всадников под знаменем с черной птицей.
Нее’ва задергалась и запищала. Кей’лу охватило парализующее оцепенение. Как это: умрет? Одно дело – предполагать, а другое – услышать приговор, произнесенный равнодушным, бесцветным голосом.
Из одного из фургонов вышли три девушки. Двое подростков, одна – явно моложе остальных. Молча приблизились к сидящим, раздали и наполнили глубокие деревянные миски. Самая младшая разделила овсяные лепешки, после чего все трое поклонились и вернулись в фургон. Четверть часа слышалось лишь чавканье, прихлебывание да скрежет ложек по дну. Чавканьем и прихлебыванием особенно выделялся одетый в черное мужчина, и казалось, теми звуками он решил распугать всех животных в округе. Кеннет улыбнулся про себя, перехватив его взгляд, – это была игра, проверка, как солдаты империи отреагируют на подобную демонстрацию простоты и варварства. Ну что ж, ежели кому доводилось частенько едать в компании стражников, больше походящих на разбойников, так что ему до отсутствия хороших манер, верно? Лейтенант громко чавкнул и отрыгнул бесцеремонно, чуть прикрыв рот. Наградой была широкая, искренняя усмешка.