– Когда идет сто тысяч человек, то кто-то да должен. Особенно в горах. Именно потому я и советую прислушаться к моим словам. Разгрузите фургоны, сохраняйте осторожность. Притормозите. Два-три дня опоздания – это лучше, чем утрата сотен фургонов и людей.
Когда бы тело ее не было настолько отчаянно, настолько болезненно далеко, она могла бы начать дергаться и упасть с коня.
– Я скажу об этом. Когда вы намереваетесь выдвигаться?
– Вара-а-а-а-а-а-а-! Аг саве вара-а-а-а-а-а!
С некоторого времени он не протестовал уже, когда она стягивала с него покрывало и осматривала рану. Лошадиная мазь помогала прекрасно, разодранное заживало почти на глазах, исчезла отвратительная краснота и неприятный запах. Сказать честно, она полагала, что все заживает уж очень быстро, в таком-то темпе через несколько дней останется лишь шрам, но она не слишком в таком разбиралась, чтобы оценить, нормально ли это. Кроме того, лекарства, которые они давали лошадям, были лучшими в мире. Наверняка заживает так именно поэтому.
Ких Дару Кредо заикнулся, поскольку Йавенир, Отец Войны – да пожрут паршивые стервятники его гнилое нутро – всматривался в него со странной улыбкою, словно выслушивая жалобы раздраженного подростка.